Власть, партии и массы осенью 1917 года

К исходу лета 1917 г. Россия вновь вступила в полосу серьезных потрясений. Временное правительство, предотвра­тив в конце августа с помощью рабочих и солдат Петрограда попытку переворота генерала Л.Г. Корнилова, в очередной раз не пошло на принятие неотложных мер: вопрос о земле не решался, переговоры о мире не были начаты, созыв Учреди­тельного собрания оттягивался. В то же время сам факт по­пытки переворота в значительной степени изменил возможно­сти политического выбора для российских партий, сдвинув его влево, в сторону радикализма. 2 сентября 1917 г. члены ЦИК приняли резолюцию о созыве

К осени 1917 г. данная альтернатива по-прежнему существовала, хотя ее реализация предполагала более радикально-демократический вариант и зависела, в первую очередь, от действий этого блока и в целом от социалистических партии.

Вследствие разгрома «корниловщины» потерпели пораже­ние наиболее активные силы контрреволюции и пострадал престиж кадетов, оказавшихся в глазах масс связанными с нею. Стремясь преодолеть правительственный кризис, Керен­ский после переговоров с ВЦИК создал 1 сентября новый орган власти – Совет пяти или Директорию без участия каде­тов. В этот же день Россия была объявлена республикой. 2 сен­тября 1917 г. члены ЦИК приняли резолюцию о созыве Де­мократического совещания, которому предстояло принять окон­чательное решение по вопросу о власти.

Всероссийское Демократическое совещание проходило в Петрограде с 14—22 сентября; на нем присутствовало 1582 делегата от Советов, кооперации, профсоюзов, органов местно­го самоуправления, армии и т. д. Среди делегатов, заявивших о своей партийной принадлежности, было 532 эсера (в том числе 71 – левых), 172 меньшевика ( в том числе 56 – интернационалистов), 141 – от аналогичных партий национальных регионов, 136 большевиков, итого около 1000 представителей социалистических партий. За эти дни лидеры эсеро-меньшевистского блока «обежали полный круг»: от отказа участвовать ко Временном правительстве и признания необходимости создания Демократическим совещанием новой власти (однородного демократичес­кого правительства) до возвращения к идее коалиции с кадетами.

Подобные настроения были и в партии эсеров. Даже А.Ф. Ке­ренский заявил о совей готовности передать власть демократическому правительству, сам ЦИК Советов признал это необходимым. Однако из-за сопротивления части лидеров в собственной среде, а также из-за откровенно прокоалиционной позиции «несоветской» демократии: представителей земств, городских дум, кооперации, недостаточно четкой позиции большевистской фракции во главе с Л.Б. Каменевым, эта идея на совещании не реализовалась. Главным результатом Демократи­ческого совещания стало образование постоянно действующего органа — Временного Совета Российской республики (Пред­парламента), председателем которого был избран Н.Д. Авксен­тьев. На данный орган возлагались функции окончательного решения вопроса о власти.

Велись также перего­воры меньшевиков с большевиками в целях создания такого правительства, и большевики даже провели через ЦК своей партии (в отсутствие Ленина) решение об участии в Совете Республики. Однако Ленину удалось доказать лидерам большевистской фракции Л.Б. Каменеву и Л.Д. Троцкому необ­ходимость отказаться от всяких соглашений в предпарламен­те, а затем 7 октября и покинуть его.

23 сентября Совет Республики одобрил создание третьего коалиционного правительства. В него вошли 10 социалистов и 6 либералов, в том числе 4 кадета. Министром-председате­лем и Главковерхом стал Керенский. Участие кадетов в пра­вительстве было одобрено незначительным большинством голо­сов: 776 человек высказались за коалицию, 688 – против. Исключив «партии, скомпрометировавшие себя в деле Корни­лова», Совещание согласилось на участие в правительстве кадетов, в индивидуальном порядке позволив Керенскому в целях поддержки «политической элиты нации» ввести в свой кабинет Коновалова (заместитель), Кишкина и Третьякова.

В начале октября меньшевики, а в какой-то степени и эсеры предприняли не одну попытку, по словам Н. Суханова, взять «довольно твердый курс влево». Это проявилось в ряде конкретных шагов, свидетельствовавших о попытке выйти из тени Временного правительства. 3-5 октября 1917 г. на закрытом заседании ЦИК Советов рассматривал вопрос о войне и мире. В принятой резолюции говорилось о созыве в бли­жайшее время межсоюзнической конференции, а в инструк­ции делегату ЦИК для поездки на нее содержались положе­ния о необходимости мира, отмены всех контрибуций, запре­щения тайной дипломатии, предоставления полного самооп­ределения Польше, Латвии и Литве, решения путем плебисцита вопросов государственно-национальной принадлежности мно­гочисленных спорных территорий и т.д.

В известном смысле, это была выработка внешнеполитической позиции, альтернативной по отношению к действиям правительства, которое хотя и подтвердило 25 сентября 1917 г. свое обеща­ние обсудить с союзниками на конференции в Париже в нача­ле ноября вопрос о пересмотре договоров, но деятельность свою в данном направлении активизировало слабо.

А.Ф. Керенский в своих мемуарах сообщил о предполагав­шемся к 15 ноября заключении сепаратного мира России с Турцией и Болгарией, а также о получении им во второй поло­вине октября секретного послания министра иностранных дел Австро-Венгрии – главного союзника Германии с аналогич­ным предложением. И далее автор мемуаров, ретроспективно оценивая ситуацию, выразил твердую уверенность в том, что восстание большевиков 24—25 октября неслучайно совпало по времени с кризисом в австро-германских отношениях, как неслучайно «совпало» контрнаступление немецких войск с пред­принятой Лениным попыткой восстания в июле».

Судя по всему данные события действительно имели место, как воз­можно предположить и определенную взаимосвязь между ними. Но сегодня очевидно и другое: в условиях почти открытых приготовлений большевиков к захвату власти Керенский делал ставку исключительно на силу, сохраняя иллюзии относительно возможности легко их «раздавить» с помощью вызванных с фронта «верных» войск и упорно не замечая роста воинственной активности солдатских и рабочих масс, на поддержку хотя бы части которых и рассчитывали лидеры большевиков, определяя общественно-политические задачи момента.

Именно в это время в Совете Республики на совместно заседании его комиссий – военной и по иностранным делам – был специально заслушан доклад военного министра генерала А. И. Верховского, который с цифрами и фактами в руках убедительно доказывал полную невозможность для русской армии продолжать войну и требовал крутого перелома внешней политики правительства, отчетливо осознавая, что глав­ным по привлечению масс на свою сторону был лозунг немедленного мира. Его, по воспоминаниям Ф.И. Дана, поддержала вся «левая» часть Совета, но через несколько дней он был уволен «в отпуск».

Заседание Предпарламента 24 октября оказалось после­дним. Оно стало знаменательным не только потому, что состо­ялось накануне захвата власти большевиками, но и по ряду других обстоятельств: на нем выступили с речью министр-председатель Керенский, вновь сделавший упор на военные меры в борьбе с большевиками и потребовавший от Совета Республики «всей меры доверия». В ответ Ю.О. Мартов поставил вопрос о реорганизации правительства, и впервые открыто против политики третьего коалиционного правитель­ства выступили «ответственные» деятели ЦИК, в частности, Ф.И. Дан, А.Р. Гоц и др.

Была принята резолюция (123 – за, 102 — против) левых фракций, составленная Даном и Мар­товым. Первоначальным шагом, который мог бы помешать готовившейся акции большевиков, резолюция предусматрива­ла немедленное издание декрета о передаче помещичьей земли в ведение земельных комитетов, о немедленных мирных пере­говорах и созыве Учредительного собрания. Ф.И. Дан сформи­ровал своего рода «делегацию от социалистических групп» в составе себя, А.Р. Гоца и председателя Предпарламента Н.Д. Авксентьева, которая должна была убедить правитель­ство, заседавшее в Зимнем, действовать в соответствии с при­нятой резолюцией, немедленно оповестить об этих решениях население рассылкой телеграмм и расклейкой афиш.

Такую недальновидность премьера понять трудно, хотя А.Ф. Керенский, уже находясь в эмиграции, попытался объяснить свое восприятие событий тех дней, обратив внимание на то, тогда, как многим казалось, страна уверенно шла по пути демократии к Учредительному собранию.

С другой стороны, привыкнув издавна с первого взгляда опознавать обычную реакцию в «мундире» генерала на «белом коне», все они, тогдашние вожди революции, не смогли вовремя распознать самого «опасного, упорного и безжалостного врага – контрреволюцию, перерядившуюся в рабочую блузу, в солдатскую шинель, в матросскую куртку».

Но как бы то ни было, с этого момента вопрос о существо­вании Временного правительства и вообще о характере власти решался уже не в его недрах.

Ощущение надвигавшейся трагедии владело многими пред­ставителями демократии накануне и в первые месяцы после Октября. Попытки преодолеть противостояние реализовывались в постановке рядом социалистических партий проблемы формирования однородного правительства, что в те дни озна­чало создание его из представителей именно этих партий. Для реализации демократической альтернативы даже осенью 1917 г. были определенные предпосылки. Прежде всего, судя по росту чис­ленности, популярность социалистических партий интенсивно возрастала.

Боль­шевистская партия, согласно данным, приведенным Я.М. Свер­дловым на VI съезде РСДРП (б) (июль-август 1917 г.), насчи­тывала 240 тыс. Социалисты-революционеры были самой мно­гочисленной партией в стране, число ее членов в данный период доходило до миллиона. Выборы в июле-августе 1917 г. в го­родские думы Петрограда, Москвы и др. крупных центров показали, что эсеры были не только крестьянской партией, но имели серьезное влияние и в промышленных регионах.