Структура понятия субъект преступления

В науке советского уголовного права высказывалось мнение о том, что субъект преступления не может рассматриваться в системе элементов состава преступления, ибо человек не являет­ся элементом совершенного им деяния.

Представляет интерес построение статьи о вменяемости и об ответственности лиц в состоянии опьянения в § 12 УК ЧССР. В п. 1 этой статьи ска­зано: «Кто ввиду душевного расстройства в момент совершения преступного деяния не мог сознавать его опасности для общества или руководить своими действиями, не подлежит уголовной ответственности за это деяние.

Положения ч. I не применяются, если виновный, хотя бы по неосторожности, приведет себя в состояние невменяемости употреблением спирт­ного напитка или одурманивающего средства».

Пункт 2 этой статьи подчеркивает три обстоятельства:

1. чрезмерное употребление спиртных напитков может привести к фактической невменяемости,
2. уголовная ответственность лица, совершившего преступление, в та­ком состоянии не исключается;
3. никаких особых оснований для такой ответ­ственности статья не предусматривает.

Следовательно, в таких случаях следует исходить из общих оснований опроса об уголовной ответственности и составе преступления».

Признаком, который характеризует субъекта и относится к составу, А. Н. Трайнин считал конкретных и специальных субъектов, а вменяемость и определенный возраст — условиями уголовной ответственности (за пределами состава).

С мнением А. Н. Трайнина о том, что вменяемость и возраст нельзя рассматривать как признаки, относящиеся к составу, были согласны Б. С. Никифоров и сотрудники кафедры уголовного права Московского государственного университета.

Эта позиция вызывает возражения. Состоят они в следующем: состав преступления — это совокупность всех признаков, определяющих, при каких условиях возможна уголовная ответственность.

Необходимыми в этой совокупности являются и признаки, характеризующие лицо, которое совершило общественно опасное деяние. Без них невозможно решить вопрос, совершено ли преступление, и понятие состава утрачивает свое значение.

Вне их лишены смысла элементы, характеризующие как объективную, так и субъективную стороны преступления. Вменяемость и достижение определенного законом возраста — это не отвлеченные свойства преступника, а признаки, характеризующие его именно в связи с преступлением.

Вне преступления они не имеют значения. Включение вменяемости и возраста в состав преступления как признаков субъекта — это не превращение преступника в элемент совершенного им преступления, а попытка дать всестороннюю характеристику состава преступления.

Позиция А. Н. Трайнина не получила широкого признания среди теоретиков уголовного права. Свидетельством этого является прежде всего то, что во всех учебниках Общей части уголовного права, изданных после 1946 г., субъект преступления рассматривается как элемент состава в специальном параграфе главы о составе преступления.

Однако в последние годы в связи с интересом к проблеме личности субъекта преступления появилась тенденция защитить позицию А. Н. Трайнина.

Так, по мнению А. Б. Сахарова, А. Н. Трайнин справедливо писал, что субъект преступления — не придаток преступления, не его «элемент», а одно из центральных понятий уголовного права, которое связано с рядом крупных и разнородных проблем, требующих самостоятельного и тщательного анализа.

Против этого мнения никто не возражает, однако нельзя согласиться с А. Б. Сахаровым, по существу предлагающим исключить понятие «субъект» из понятия «состава преступления».

Личность преступника представлена в составе не только в виде признаков, характеризующих субъекта преступления.

В действии выражается общественная опасность личности, субъективная сторона также служит свидетельством общественной опасности лица, и как общественную опасность преступления характеризуют все элементы состава, так и общественная опасность личности преступника выводится из всех элементов состава.

Все преступление в целом выражает общественную опасность личности виновного.

Это не значит, что преступление исчерпывающе характеризует его личность, это лишь значит, что па действиям можно судить о преступнике в той мере, в какой это необходимо для привлечения его к ответственности.

Характеристика личности виновного не может быть исчерпана теми обстоятельствами, которые относятся к составу. В состав включены лишь признаки, которые характеризуют преступление и которые можно типизировать.

Правильно писал А. Н. Трайнин, что законодателю доступно лишь регулирование типовых явлений. Оценивать их во всей жизненной полноте и непосредственности должны органы, решающие вопрос о применении индивидуального наказания.

Ф. Полячек резко критикует юристов, придерживающихся иной точки зрения.

Он пишет: «Эта точка зрения встречает возражения юристов, не освободившихся еще от формально-юридического метода мышления, отрывающих форму от содержания, право от реальности, исходящих из учения о каузальном и нормативном мире, согласно которому социально-политическое содержание права необходимо исключить из науки уголовного права и сделать предметом самостоятельной науки — уголовной социологии».

Сколь бы ни была резкой эта критика, согласиться с нею нельзя. Ф. Полячек отождествляет понятия «личность преступника» и «субъект преступления».

Социально-психологическая характеристика преступника — это характеристика его как личности в целом. Она представляет собой совокупность всех индивидуальных особенностей виновного. Это система его взглядов, темперамент, склад характера, образ жизни, общественное лицо.

Преступление — это конкретный акт поведения человека. Поэтому в его состав следует включать не все, что характеризует преступника, а лишь те свойства и особенности его личности, которые непосредственно нашли свое выражение в преступном деянии и потому вместе с деянием являются основанием уголовной ответственности.

Включение социально-политической характеристики личности в качестве признака в состав преступления привело бы к крайней неопределенности основания ответственности, к его расплывчатости и в конечном итоге — к бесчисленным нарушениям законности.

Такое решение вопроса по своим последствиям аналогично “предложению признавать личность наряду с составом преступления основанием уголовной ответственности, критика которого была дана выше.

Предложение считать социально-политическую характеристику признаком субъекта преступления в понятии состава не могут воплотить в реальную форму сами его авторы.

Характеристика общественного лица виновного индивидуальна, она выступает в виде комплекса индивидуальных свойств — черт характера, поступков, действий в различном их соотношении.

Нет преступного типа, и поэтому включить в состав признаки, характеризующие социально-политическое лицо виновного, невозможно. Законодателю доступно лишь регулирование типовых явлений.

Ф. Полячек делит все преступления по их социально-политическому признаку на две группы. К первой он относит преступления, совершенные классовыми врагами, ко второй — иные преступления, нарушающие созидательные усилия трудящихся.

Считать, что классовая принадлежность является признаком состава — это значит ставить привлечение к ответственности в зависимость от наличия этого признака.

Между тем ранее в Уголовном кодексе Чехословацкой Народной Республики было сказано о том, что «никто не может быть осужден за свою классовую принадлежность, пока не будет налицо единственное основание уголовной ответственности — состав преступления в содеянном этим лицом».

Следовательно, классовая принадлежность не определяет ответственности, и потому предложенный Ф. Полячеком признак, который характеризует социальную опасность лица, не может быть включен в состав преступления.

В советской литературе мнение о необходимости включить такой признак, как общественная опасность субъекта, в состав преступления в качестве элемента высказал Б. С. Никифоров: «Практика давно уже ставит вопрос о необходимости предусмотреть случаи, в которых общественная опасность субъекта рассматривалась бы как один из элементов состава преступления, как такое обстоятельство, при отсутствии которого нельзя говорить о том, что совершено преступление».

Это предложение неприемлемо, так как оно и теоретически и практически не обосновано. Состав преступления «есть совокупность установленных советским уголовным законом признаков, характеризующих общественно опасное деяние (действие или бездействие) как преступное».

Такое определение понятия состава преступления общепринято и возражений не вызывает. В нем выражена основная сущность понятия состава преступления: определены условия, при которых можно признать совершенное общественно опасное действие преступным.

Понятие состава преступления относится к одному действию или бездействию, к одному поступку человека и отнюдь не является категорией, определяющей все поведение человека.

Иная конструкция состава преступления невозможна, так как порицать и наказывать можно лишь за конкретное, точно опре­деленное в законе действие.

Предложение включить общественную опасность субъекта в состав преступления означает, что основанием становится не только конкретное преступное деяние, а неопределенные качества субъекта, свидетельствующие о его общественной опасности независимо от совершенного деяния.

Такая идея противоречит принципу укрепления законности, пронизывающему социалистическое уголовное право.

Кроме того, включение общественной опасности личности в состав преступления в качестве элемента означает, что одно и то же обстоятельство под разными названиями дважды фигурирует в составе.

Содержащиеся в составе признаки характеризуют действие лица как общественно опасное, а это означает что и лицо, его совершившее, представляет общественную опасность.

Сам факт совершения преступления является свидетельством определенной общественной опасности лица. Общественная опасность лица вне действий не существует.

Признавая основанием ответственности действие человека, законодатель тем самым определяет, что только лицо, представляющее общественную опасность, может быть подвергнуто уголовной ответственности.

Уголовная ответственность означает, что дастся отрицательная оценка определенному поведению человека. Было бы неправильным считать, что отрицательно оценивается все в человеке. Включение общественной опасности в состав именно это и означало бы.

И, наконец, предложение считать общественную опасность субъекта одним из элементов состава предполагает необходимым определить, какими именно признаками должна характеризоваться эта общественная опасность.

Б. С. Никифоров считает, что критерий общественной опасности личности должен быть объективным. Этим критерием может быть повторность совершения некоторых действий.

Считая правильным и целесообразным рассматривать в отдельных случаях повторность как условие уголовной ответственности, мы вместе с тем полагаем, что повторность не может быть признана универсальным признаком в составе преступления.

Это факультативный признак, так как лишь в отдельных случаях совершения малозначительных преступлений она является определяющим признаком для положительного решения вопроса об уголовной ответственности.

Позднее Б. С. Никифоров несколько изменил свою точку зрения.

Вместо признания общественной опасности субъекта элементом состава преступления, он предложил считать общественную опасность предпосылкой преступления: «В связи с опубликованием проекта закона о повышении роли общественности в борьбе с нарушениями советской законности и правил социалистического общежития уместно поставить вопрос о признании общественной опасности субъекта своего рода предпосылкой преступления».

Однако и эта позиция Б. С. Никифорова неприемлема. Предпосылка — это предварительное условие, без которого невозможно преступление. Общественная опасность субъекта имеет уголовно-правовое значение постольку, поскольку совершено преступление.

Условия, относящиеся к субъекту, вне которых совершенное им действие не может быть признано преступлением, формируют преступление и поэтому входят в состав. Другие же обстоятельства, характеризующие личность виновного, имеют значение для индивидуализации мер воздействия.

Сторонником включения социальной опасности субъекта в качестве признака в состав был и В. Г. Беляев.

В ряде учебников Общей части уголовного права в раздел о субъекте преступления как элементе состава включена социально-политическая характеристика субъектов преступления.

Из признаков, характеризующих личность преступника. К составу преступления отнесены те, которые непосредственно’ определяют возможность признать лицо ответственным (возраст, вменяемость, факультативно-повторность, рецидив, конкретный либо специальный субъект), а также те, которые выражают субъективное отношение виновного к совершаемому им-действию (умысел, неосторожность, факультативно — мотивы, цели).

В преступлении как акте поведения человека выражена личность преступника, его индивидуальные особенности, поэтому по деянию можно судить об общественной опасности преступника.

Как положительные, так и отрицательные действия характеризуют отношение человека к другим людям, к окружающему его миру. Только деятельность человека, его поступки, его поведение, обусловленные свойствами, характером, способностями, имеют правовое значение.

Маркс писал: «Лишь постольку, поскольку я проявляю себя, поскольку я вступаю в область действительности,— я вступаю в сферу, подвластную законодателю».

Следовательно, нельзя противопоставлять личность действию-Совершение тяжкого преступления означает, что преступник, представляет значительную общественную опасность и к нему необходимо применить наказание.

Разумеется, по одному действию нельзя дать исчерпывающей характеристики виновного. Поэтому при назначении наказания следует исходить не только< из совершенного преступления, но и учитывать смягчающие и> отягчающие обстоятельства, а также все другие данные, характеризующие личность преступника.

Однако совершение тяжкого преступления обусловливает обязанность следственных органов привлечь виновного к уголовной ответственности и исключает возможность признать лицо, его совершившее, не представляющим значительной общественной опасности.

Совершение тяжкого преступления, даже при наличии многих положительных качеств у виновного, свидетельствует о такой его общественной опасности, когда в целях специального и общего предупреждения необходимо применить наказание.

Более того, неприменение наказания может привести к отрицательным результатам — укреплению антисоциальных тенденций не только у преступника, но и у других неустойчивых лиц.

При совершении тяжкого преступления недопустимо применять меры общественного воздействия, на что справедливо указывал пленум Верховного суда СССР.

В таких случаях возможно лишь назначение уголовного наказания с учетом тех положительных качеств, которые присущи виновному.

В определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда РСФСР по делу К., обвинявшегося по ч. II ст. 74 УК РСФСР 1926 г., сказано: «Общественно опасные действия, прямо предусмотренные уголовным законом, не могут рассматриваться как не преступные».

За такие преступления, как государственные преступления, крупные хищения государственного или общественного имущества, умышленное убийство, тяжкие телесные повреждения, из­насилование, разбой, взяточничество, крупная спекуляция и т. п., виновного следует привлекать к уголовной ответственности не­зависимо от положительных сторон его личности.

Это соответствует положению Программы КПСС: «Пока имеются проявления преступности, необходимо применять строгие меры наказа­ния к лицам, совершающим опасные для общества преступления, нарушающим правила социалистического общежития, не желающим приобщаться к честной трудовой жизни».