Социально-творческие факторы свободы СМИ свобода — необходимость — ответственность

Слово «свобода» в русском и других языках имеет множество значений. Так, в обыденной жизни оно может употребляться в значении «раздолье», «отсутствие затруднений и стеснений», «незанятое время», «непринужденность», «независимость», «отсутствие обязательств». Говорят даже о «свободной обуви, одежде» и т.д. В общественной жизни — это

«пребывание вне заключения», «отсутствие крепостной зависимости»,«отсутствие какого-либо гнета». В науке — «возможность высказывать личную точку зрения», «владение знаниями и навыками, позволяющими решать задачи» и т.д.

Обобщая все эти значения, можно сказать, что их главная составляющая — «отсутствие стеснений» — внешних и внутренних, физических и психологических, «знаньевых» и языковых, других ограничений, т.е. всего того, что мешает проявлению жизнедеятельности личности, группы, общества в целом.

Фундаментальной основой свободной деятельности в любой сфере является, разумеется, возможность принимать решения самостоятельно, отсутствие принуждения в выборе направленности и способов деятельности. Это «первое начало» свободы.

Без этого ни о какой свободе не может быть и речи. Человек, находящийся в рабской (крепостной, финансовой и др.) зависимости, не свободен. Точнее, он свободен лишь в тех пределах, где не проявляется его зависимость от другого, от «хозяина положения», или в рамках, где ему позволено действовать самостоятельно.

Определенные ограничения в свободе поведения возникают у людей после создания семьи, но эти ограничения принимаются добровольно. «Жизнь» автомобилиста на городских улицах также кажется строго ограниченной правилами дорожного движения.

Однако их «свободное» нарушение может приводить и зачастую приводит к катастрофическим последствиям. То же касается и сферы отношения человека к природе, где «свобода» поведения приводит, например, к экологическим бедам.

В журналистике «свободное», но несправедливое карикатурно- издевательское изображение человека также может привести к трагическим последствиям.

И журналистам не раз приходилось публично отказываться от «свободно» высказанных ложных суждений — добровольно, по настоянию коллег или решению суда.

Примеры можно приводить бесконечно, и нет ни одного случая, где бы реализация понимания свободы как возможности произвольных решений не приводила бы к негативным последствиям, «несвободе».

Субъективистское толкование свободы, представление о ней как о возможности «делать что хочется», преследуя эгоистические цели, без учета интересов других людей, закономерностей и обстоятельств жизни и т.д. и т.п., заводят в теоретический тупик и порождают действия, не имеющие оправдания.

В самом деле, при таком понимании свободы «свободно» государство, прибегающее к военной силе для наведения «порядка» в другом суверенном государстве, «свободен» человек в совершении уголовного преступления, «свободен» расист, нарушающий человеческие права людей иной расы, «свободен» журналист, возводящий клевету на своих политических оппонентов, — все они поступают так, как им хочется.

Никакие объяснения, самые изощренные оправдания такой «свободы» в цивилизованном обществе, особенно применение «двойных стандартов» (когда «во имя высоких целей» одним, «избранным», позволено больше, чем другим), не могут и не должны приниматься в расчет.

Человечество едино, и в основу свободной деятельности должны быть положены единые основания.

Эти основания — объективное требование действовать в рамках необходимости, т.е. «не преступать закон». Таково «второе начало» свободы. Дело в том, что человек в своей практике (и журналистская деятельность не исключение) наталкивается на естественные препятствия, отменить которые он не волен.

Это прежде всего законы природы и общества — физические, социально-исторические, общепсихологические и другие рамки существования человека и человечества на Земле.

Есть и препятствия, создаваемые волей человека, — это законодательные ограничения, политические решения, экономические порядки и т.д., регламентирующие деятельность людей, в том числе и в сфере журналистики.

Наконец, существуют и внутриличностные препятствия — недостаток знаний, умений и опыта, способностей и качеств (интеллектуальных, физических, психологических, креативных, нравственных, эстетических и т.д.).

Все эти ограничители (естественные, социальные, личностные) свободной деятельности связаны с наличием и постоянным «вмешательством» в действия людей объективной и субъективной необходимости.

Поэтому конкретной ошибкой при решении вопроса, что такое свобода, каковы условия и рамки свободной деятельности, является понимание свободы как чего-то прямо противоположного необходимости, т.е. ошибочно считать, что свободен тот, кого не ограничивает необходимость.

Свободу и необходимость следует рассматривать не как взаимно отрицающие, а как соотносимые друг с другом категории (такие как день— ночь, верх—низ, сущность—явление, форма—содержание и т.д.), когда сущность одной можно понять, только учитывая сущность другой.

Ведь нет верха или дня, если отсутствует низ или ночь; не может сущность проявиться иначе, как через явление, а содержание не быть оформленным.

Так и свобода может быть понята только в связи и в соотношении с необходимостью (а также и с ответственностью за принятое решение и характер его реализации).

Необходимость отражает внутренние, устойчивые, закономерные связи и отношения вещей и явлений, детерминацию их поведения, определяемую «необоримыми» фундаментальными причинами, «отменить» действие которых невозможно.

Можно ли отмахнуться от действия закона тяготения или потребности человеческого организма в кислороде, воде и пище?

Так и в деятельности (в том числе и журналистской) невозможно пренебречь необходимостью в ее самых разнообразных проявлениях, и прежде всего как совокупности законов окружающего мира и законов функционирования и развития общества.

Пренебрежение этими законами или тем более прямое нарушение их приведет к тому, что результатом такой деятельности станет ряд негативных явлений и катастроф — от простого неуспеха, т.е. невозможности добиться желаемого (например, полететь, как птица, физически вернуться в прошлое или побывать в будущем), до гибельных для человека последствий — как выйти в космическое пространство без скафандра, даже если сделать это и очень хочется?

Размышления над соотношением свободы как возможности выбора и необходимостью как его ограничителем первоначально привели к определению свободы как познанной необходимости.

Это означало, что человек, освоившись в мире необходимостей, в действии законов действительности, свободен лишь следовать им, подчиняясь их требованиям.

Но это ограниченное представление о свободе приводит к фатализму. При таком понимании свободы творческие возможности журналиста ограничиваются лишь свободой в констатации существующего положения вещей, пусть даже талантливого, но простого запечатления реальностей, а объяснение сводится к объяснению явления «на фоне» необходимости.

Оценки же, выработка суждений прогностического и рекомендательного характера могут возникать лишь в узких рамках простого предложения следовать требованиям познанной необходимости. Творческое «изобретение», полет фантазии оказываются в таком случае невозможными и даже противопоказанными для журналиста.

Но все же определение «свобода есть познанная необходимость» следует принять как «второе начало» понимания свободы, поскольку существует жесткая связь между необходимостью и свободой, и важнейшим условием действительно свободного творчества является «проникновение» в необходимость.

Это осознание необходимости достигается либо чисто интуитивным путем (в любом виде творчества, играющего огромную и незаменимую роль), либо посредством познания системы закономерностей, составляющих необходимость, либо (что лучше всего) сочетанием интуиции и знания.

Однако следует помнить, что интуиция возникает не на пустом месте, в ее основе лежит система знаний, накопленная информация (информация — мать интуиции). Поэтому тот, кто хочет быть свободным, обязательно должен владеть максимумом знаний, максимально глубоко (в зависимости от способностей и воли) проникать в сферу необходимостей природы и общества.

Отсюда и известный тезис: «Всякий шаг познания есть шаг по пути к свободе» (ср. библейское изречение: «Познаете истину, и истина сделает вас свободными»). И никакое знание закономерностей действительности для журналиста не может быть лишним, ведь журналистика дает целостную ориентацию в мире действительности.

Впрочем, каждый отдельный журналист, особенно специализирующийся в какой-то конкретной сфере (международной политики или сельского хозяйства, экологии или искусства), разумеется, прежде всего будет вникать в законы этой области.

Но именно прежде всего, но не исключительно, ибо, если он журналист, он не может не видеть «свою» сферу жизни в широких и разнообразных связях с другими сферами. Хороший журналист всегда в той или иной мере энциклопедически ориентирован в действительности.

Тем не менее просто энциклопедической ориентированности также недостаточно для подлинной свободы деятельности, поскольку недостаточным является понимание свободы как осознанной необходимости.

Подлинно свободное поведение определяется как творческое использование знания необходимости, умение действовать в рамках необходимости, добиваясь при этом таких результатов, которые прямо не запрограммированы ею.

Творческое использование необходимости — «третье начало» свободы. Ведь все изобретения человека, например, в сфере информационной техники (от письменности до компьютера, от телеграфа до спутников связи) — это результат творческого использования знания закономерностей, творческой деятельности «внутри» необходимости.

Вот почему часто свободу определяют как достижение поставленных человеком целей, при реализации которых учитывается («снимается»), используется, претворяется (желательно максимально творчески) необходимость. Поэтому связь свободы и необходимости характеризуют так: свобода содержит в себе необходимость как «снятую».

Для журналиста простор для подлинной свободной деятельности (не жестко запрограммированной необходимостью, но и не произвольной, отметающей необходимость) открывается в творческом использовании знания законов действительности для понимания и оценки ее явлений, выработки способов действия для достижения идеалов «истины, добра и справедливости».

Например, в сфере научно-технического творчества мера оптимальности решений зависит от объема используемых наличных знаний и уровня творческих способностей (креативной мощи) людей.

И потому при одинаковых условиях разные творческие коллективы при- ходят к близким, а то и вовсе практически идентичным решениям (допустим, при создании новейших самолетов, электронных устройств, реактивной техники и т.д. и т.п.). То же и в журналистской деятельности.

Чем большими знаниями и способностями обладает журналист, чем выше его креативные возможности, чем более развита интуиция, тем свободнее он в своей деятельности и тем больше его возможности в реализации функций журналистики. Но свои способности журналист может использовать по-разному, помогая или мешая гуманистическому развитию человека и человечества.

Отсюда — высокая ответственность журналиста как за объем и истинность своего концептуального багажа, за меру и характер знания закономерностей жизни общества, так и, разумеется, за способ, полноту, продуктивность творческого их использования в практике во благо общества.

В тоталитарном обществе эта ответственность как жестко обязывающее требование следовать определенной идеологии и стандартам ее применения носит преимущественно внешний принудительный характер (даже если она и принимается добровольно в силу подавления инакомыслия и идеологического прессинга) и оставляет мало простора для свободного творчества, хотя и «не закрывает» его полностью.

В демократическом обществе, предполагающем широкий плюрализм взглядов, многократно возрастает возможность использования знаний, и поэтому ответственность журналиста, как и всякого общественного деятеля, возрастает и становится преимущественно его внутренней потребностью.

Это означает, что необходимо делать добровольный выбор, предполагающий самостоятельное определение своей идейно-творческой позиции, и отвечать перед самим собой, перед аудиторией, перед будущим (ведь может оказаться и так, что взгляды, оценки и прогнозы сделаны неверно и потомки будут осуждать или осмеивать журналиста, иронизировать или негодовать по поводу его творческого наследства).

Так, проблема свободы творчества стыкуется с социальной позицией журналиста: мера свободы зависит от степени верности социальной позиции, ибо свобода только внешне кажется возможностью принимать любые решения, давать первые пришедшие в голову оценки, выдвигать кажущиеся субъективно привлекательными решения.

Ответственная социальная позиция «четвертое начало» свободы.

Да, в плюралистическом обществе допустимо и полезно выдвижение различающихся представлений о внешних приметах и внутреннем смысле происходящего, создание принципиально разных моделей «желаемого будущего» и путей движения к нему.

Однако историческая необходимость, определяемая силой законов развития, «ведет» человечество в одном направлении, хотя общецивилизованные черты по-своему проявляются у разных народов и в разных странах.

Что же касается исканий в журналистике, чаще бывает, что ни одна сила не имеет «монополии» на истину, и наилучшие решения формируются в ходе диалога как результат сопоставления позиций и поиска верных подходов совместными усилиями разных сил в журналистике.