Национальное экономическое мышление, его отличие от классового, националистического, индивидуалистического

Национальное экономическое мышление является частью национального самосознания, способности мыслить национально (т.е. исходя из общенациональных интересов). Оно появляется значительно позже, чем формируется саманация.

Поэтому «национальный менталитет», т.е. некоторые национальные стереотипы мышления и поведения, далеко не всегда соответствуют общенациональным интересам. Путь к выработке действительно национального экономического мышления является долгим и трудным.

Поскольку исторические пути, приведшие к образованию современных наций, существенно различались, то существенно различается психика и культура отдельных наций.

Можно выделить четыре типа современных наций.

Первый — это моноэтнические нации, т.е. нации с единым языком, культурой и психическим складом. Такие нации преобладают в Западной и Центральной Европе. То, что в этих странах (как Германия, Франция, Голландия и др.) после Второй мировой войны появились миллионы иммигрантов из мусульманских и иных стран, положения пока не меняет, поскольку перед этими иммигрантами стоит дилемма — либо ассимилироваться в соответствующую нацию, либо продолжать существовать вне ее в виде осколков иностранного этноса.

Второй тип—это полиэтнические нации, сложившиеся на базедлительного сближения и взаимопроникновения культур, черт психики и использования общего языка группой ранее сформировавшихся и продолжающих развиваться наций и народностей.

Полиэтническими нациями являются российская, китайская, индийская, афганская, иранская и др. Основным ядром российской нации служит русская нация. Но одновременно в российскую нацию входят нации Поволжья и Приуралья (татарская, башкирская, чувашская и др.), нации Северного Кавказа (дагестанская, чеченская, осетинская и др.), Сибири и Дальнего Востока (якутская, бурятская и др.).

Для прогресса полиэтнических наций особое значение имеет не только собственно национальная политика «суперэтнического» государства, но и национальный аспект всех областей жизни общества — экономической, политической, религиозной.

Третий тип наций — эмигрантские, т.е нации, сформировавшиеся во вновь открытых европейцами частях света — Северной и Южной Америке, Австралии, Новой Зеландии — в основном из потоков эмигрантов из Европы и вывоза рабов из Африки (это прежде всего США, Канада, Аргентина, Бразилия, Австралия, Новая Зеландия). Для психики этих наций (особенно США, Канады, Новой Зеландии) характерен резко повышенный уровень предприимчивости, мобильности, индивидуализма, а для культуры — богатая смесь элементов разнородных культур, объединяющим началом в которой является абсолютный приоритет материальных ценностей. Ранее такие нации характеризовали как «плавильный тигль», подчеркивая однородность получаемого в итоге сплава. Однако чем далее, тем больше выявляется живучесть в них самобытных этносов (мексиканцы — в США, французы — в Канаде и др.) с перспективой превращения этих стран в полиэтнические нации.

Четвертый тип современных наций — это нации, возникающие после Второй мировой войны на почве взаимодействия родоплеменных союзов между собой и с ранее сложившимися относительно современными нациями. Этот тип наций характерен для большинства стран Африки; его становление нередко протекает в ходе кровопролитных затяжных конфликтов и затруднено вмешательством внешних сил.

Культурные и психические различия в типах наций, разрыв между ними по уровню экономического развития и по тому месту, которое они занимают в современном всемирном хозяйстве, неизбежно порождают различия в национальном экономическом мышлении.

Следует отметить принципиальное отличие подхода к хозяйственным процессам с позиций общенациональных интересов от подходов с групповых, националистических и индивидуалистических позиций.

Социальные группы, желающие существовать долго, должны мыслить национально. Однако нарушение данного императива дало основание для представлений о том, что национальные интересы — это всего лишь камуфляж для интересов доминирующих социальных групп. Такие представления отчасти справедливы лишь для периодов национальных катаклизмов.

Национальное экономическое мышление не является также националистическим или расовым, поскольку последние два апеллируют не к языку, культурным ценностям, традициям, общим интересам и достижениям народа, а прежде всего к общности по крови и дремлющим в подсознании инстинктам агрессии.

Национальное экономическое мышление исходит из того, что развитие национальных языка, культуры, психики, историческая селекция традиций происходят в живом взаимодействии наций, однако экономические условия этого взаимодействия должны быть взаимно благоприятными Национализм в большинстве случаев является болезненной реакцией более слабых с экономической точки зрения наций на агрессивный эгоизм более сильных.

Здоровый национальный подход призван противостоять тому и другому.

Нация не тождественна обществу и государству.

Общество — это всегда исторически ограниченная социально-экономическая и политическая система, срок ее жизни намного короче, чем срок жизни нации, а интересы последней шире и глубже любой данной общественной системы.

Государство есть прежде всего форма политической организации нации. Его интересы как системы власти, как «служилого класса» отнюдь не всегда совпадают с интересами нации вообще и с ее потребностями. Историческое верховенство интересов нации над интересами государства несомненно, однако государство постоянно стремится навязывать свои специфические интересы нации и выдавать их за общенациональные. О национально-государственных интересах правомерно говорить лишь в той мере, в какой государство выражает общенациональные интересы и подчиняет им свою политику.

Национальное экономическое мышление, всегда предполагает ту или иную политическую организацию нации, т.е. государственность, но его нельзя путать с совершенно иным подходом, провозглашающим: интересы государства превыше всего!

Интересы отдельной личности могут совпадать с интересами нации, а могут и расходиться с ними. Там, где интересы личности совпадают с национальными, но противоречат интересам государства, можно с полным основанием заявить: интересы личности выше интересов государства. Однако личность, которая ставит свои интересы выше интересов нации, оказывается попросту вне нации.

Мышление большинства экономистов стран Запада до сих пор было национальным. Но далеко не все теоретики осознают, что они всю жизнь говорят прозой национальных интересов, и еще меньше таких, которые, осознав, признают это открыто. И это понятно, потому что всякий теоретик претендует на всеобщность своей конструкции, даже когда он сопровождает свои претензии серьезными оговорками.

Экономическая мысль всегда искала источники «скудости и богатства» наций, и прежде всего своей нации, — это был и есть главный вопрос экономической теории.

Вся история западной экономической мысли подтверждает, что любая теория, даже самая абстрактная, имеет национальные корни, а если она воспринимается вместе с ее практическими выводами, то может оказаться для другой нации приемлемой или неприемлемой — в зависимости от степени совпадения или различия национальных условий и интересов.

Мыслить национально — значит учитывать интересы и будущих поколений нации.Для этого необходимо согласовывать текущие интересы нации с постоянным наращиванием ее производственного потенциала и сохранением окружающей среды. Хозяйственная система не должна удовлетворять только текущие интересы нации, а тем более интересы какойто ее” части, ценой причинения ущерба для ее производственного потенциала и природных ресурсов.

Нация развивается в тесном общении, сотрудничестве и состязании с другими нациями. Но внешнее воздействие может стать смертельным, если не направить его в нужное русло. В этой сфере национальное экономическое мышление противостоит двум укоренившимся догматам. Один из них состоит в том, что экономическая интеграция кладет конец национальной обособленности и вообще бытию наций как самостоятельных социальных организмов. Согласно другому экономическая интеграция отсталой нации с передовой всегда полезна для первой. Послевоенная история показала, что есть три пути международной экономической интеграции.

Первый путь — западноевропейский — это поэтапное сближение внутри ограниченной группы стран с обязательным сохранением равновесия между национальными интересами и интернационализацией национальных рынков; последние постепенно сливаются в единый рынок при поступательном развитии каждой национальной составляющей. Таким образом, экономическая база самостоятельного социального бытия каждой нации не только не разрушается, но даже укрепляется. Этим классическим путем стараются следовать и некоторые развивающиеся страны, создающие общие рынки.

Второй путь — формирование открытой экономики в отсталых странах. В этом случае утрачивается хозяйственная основа нации, возникает политическая неустойчивость.

Наконец, третий путь — это строго регулируемая поэтапная интеграция ряда экономически отсталых стран в мировое хозяйство, при которой сама интеграция используется как средство национального развития.

Итак, в ходе международного взаимодействия нация либо получает импульс к развитию, либо разрушается — третьего не дано. И здесь у национального мышления нет приемлемой альтернативы. Либо вы живете в своем национальном доме, либо ваш дом превращается в проходной двор. «Жить единым человечьим общежитьем», как выяснилось, можно только по принуждению.

Национальное экономическое мышление не ограничивает экономическую свободу индивида, поскольку национальные интересы не только не противоречат разумной и честной, т.е. законопослушной, индивидуальной свободе, но являются для нее единственным реальным основанием.

Национальное экономическое мышление отражает систему институтов, выработанных национальной практикой различных стран. К ним относятся: специфические формы внутрифирменной организации и межфирменной координации, участие персонала в управлении и самоуправление; профсоюзы и союзы предпринимателей; кооперация; местное самоуправление; объединения в защиту прав потребителей; молодежные, женские, религиозные, экологические и другие движения, оказывающие влияние на поведение агентов рынка и на экономическую политику государства; общенациональная система социального партнерства.

В этой системе институтов, частично встроенной в экономический механизм, а частично воздействующей на него извне, со всей полнотой проявляются характерные особенности каждой нации, ее культура, традиции, психический склад.

Таким образом, национальный подход к экономическим проблемам диктуется не только тем, что нация — это самостоятельный социальный организм, частицей которого является «свободная личность», но и еще двумя группами факторов: теми, в силу которых каждая нация занимает специфическое положение в мировом хозяйстве, и теми, в силу которых каждая нация вырабатывает свою институциональную структуру хозяйственного механизма.

В итоге можно выделить четыре расширенных типа экономического мышления в соответствии с различным состоянием наций.

Экономически сильные нации с относительно слабыми общенациональными традициями базируют свое мышление на индивидуализме и чисто рыночных принципах. Внутренний рынок образует главную связующую ткань таких наций, а экономический либерализм приносит им огромную выгоду на мировом рынке. К их числу относятся США, Канада, Австралия.

Совсем иную группу экономически сильных наций составляют страны Западной Европы и Япония. Здесь глубоки общенациональные традиции и вообще национальная общность, поэтому экономическое мышление является не индивидуалистическим, а институциональным, прежде всего социальным, что наиболее отвечает национальным интересам.

Третья группа включает экономически слабые (или существенно ослабленные) нации с глубокими общенациональными связями. Для мышления этих стран было бы естественно предположить в качестве непосредственного исходного приоритета общенациональный интерес. Это имеет место, например, в Индии, Китае.

Четвертая группа — несформировавшиеся нации со слабой экономикой. Здесь вообще отсутствует самостоятельное экономическое мышление, а есть лишь более или менее пестрое ассорти зарубежных воззрений, выражающее не общенациональные, а групповые интересы.

В сегодняшней России некоторые реформаторы пытаются «мыслить» не ниже «первого разряда», но фактически оказываются среди представителей четвертой группы стран.